(EE)
EN / RU
Наследие

Мабхары из стран Залива

О месте благовоний в исламской культуре

В исламской культуре высоко ценится приятный запах, исходящий от собеседника. Не ради чьего-либо праздного комфорта, но в первую очередь из соображений, что аромат человека — следствие его чистоты и заботы о гигиене, а значит, дисциплинированности и праведности. Для мусульманина то, как пахнут его дом, тело, волосы и одежда, важно: даже в уединении человеку лучше окружать себя приятными ароматами. 

Во многих местах в Катаре — от центрального рынка Дохи, отельных лобби и домашних гостиных до маджлисов и мечетей — в воздухе можно уловить приятные сладковатые древесные ноты. Особенно сильны они будут в период месяца Рамадан, когда благовония жгут чаще обычногочаще обычногоЭто связано с тем, что в Рамадан человек больше времени проводит в молитве и обществе других людей – и чаще делает омовение. Также благовония — один из традиционных подарков на Рамадан.. Приглядевшись, как правило, можно легко заметить в интерьере и сам источник аромата — изящный предмет, поблескивающий пестрой отделкой, из которого поднимается струйка дыма. Так жгут бахур — традиционное благовоние на древесной основе, более популярное в арабском мире, чем ароматические палочки, привычные в Индии и Юго-Восточной Азии. Курительницы с бахуром — мабхары — можно найти везде: его дымом пропитывают одежду, им же встречают гостей и в маджлисе, и в мечети. Считается, что бахур приносит спокойствие и помогает концентрации. В то же время некоторым его составам (содержащим уд) приписываются свойства сильного афродизиака. 

Пропитанные ароматными маслами тонкие пластинки, россыпь щепок или небольшой древесный брикет темного оттенка кладут поверх горячих угольков. Набор и состав масел у каждого производителя свой, наиболее часто используют ладан, сандал, пачули и мускус. Традиционная основа бахура — уд. Это маслянистая сердцевина агарового (алойного) дерева, которую добывают в тропических среднеазиатских лесах, где порода не только растет, но и подвержена заражению определенным грибком. Собственно удом становятся пораженные плесенью области древесины, в которых десятилетия шла реакция. Темные, тяжелые вкрапления в агаровой древесине тем выше в цене, чем старше пропитавшее их смолами дерево. Счет может идти на столетия. 

При упоминании «деревьев алоэ» в «Книге чиселКниге чиселКнига Чисел — четвёртая книга Пятикнижия Торы, Ветхого Завета и Библии.» («Как прекрасны, Якуб, твои шатры, жилища твои, Исраил! / Они раскинулись пальмовой рощей, / Как сады у реки, / Словно деревья алоэ, что посадил Вечный, / Точно кедры у вод».) речь, конечно, идет не о зеленом домашнем растении в горшке с подоконника в советском ДК, а о них — алойных деревьях рода Аквилария, источающих стойкий благородный аромат. Название этой древней и драгоценной породы, которую бедуины жгли на стоянках, чтобы отпугнуть насекомых и усмирить запахи, а японские императоры крошечными кусочками дарили в качестве высочайшего знака внимания, сегодня за пределами арабского мира известно в первую очередь как обозначение солидной ноты в составе ароматов нишевой парфюмерии. Так как стоимость натуральной эссенции в наше время может достигать тысяч долларов за миллилитры, для создания духов в подавляющем большинстве случаев используют синтетические заменители. Тот самый, оригинальный запах масла, которым, согласно хадисам, любил окуривать одежду и умащать свое тело пророк Мухаммед, мы можем себе только воображать. Вероятно, близок к нему аромат, струящийся из расположенных вокруг КаабыКаабыКааба — постройка в форме черного куба, расположенная во внутреннем дворе мечети Масджид аль-Харам в Мекке. Главная святыня, которую посещает мусульманин во время паломничества (хаджа). шестидесяти золотистых сосудов — приподнятых на золотом блюде мабхар со сферической узорной крышкой, близких по форме и функционалу к кадилам христианских церквей. 

Бытовая мабхара (она же бахурница), которую можно увидеть в интерьерах почти любой страны арабского мира, чаще всего немного иной формы. Один из традиционных вариантов — такие хранятся в Национальном музее Катара — это вертикальная башенка с прямоугольным основанием и утончением в середине, с рельефными узорами по периметру и четырьмя выступающими наверх уголками. Между ними — там, куда кладется ароматное дерево, — утоплена металлическая чаша, в ней на углях и тлеет благовоние, защищаемое стенками от движений ветра. Традиционно такая бахурница делалась из мягкого камня, дерева или глины, снаружи украшенных чеканными узорами, резьбой, зеркалами или стеклом. Сегодня самые распространенные курительницы в продаже — металлические и стеклянные, и многие из них, кстати, включаются для нагрева в розетку. 

По большей части мабхары воспринимаются как предмет бытового декора, сувенир или дружеский подарок, но, разумеется, и свое символическое значение у этой вещицы есть. Как и сам бахур, курительница в арабском мире ассоциируется с домом, состоянием внутреннего умиротворения, благополучием и гостеприимством. Скульптуры мабхар разной величины и формы можно встретить, например, в Арабских Эмиратах, на площадях в Эйль-Фуджайре и Абу-Даби, а также в столице Омана Маскате, где в парке Аль-Риям на горе расположена смотровая площадка из белого камня в виде гигантской курительницы — одновременно и гостеприимная, и располагающая к умиротворенному созерцанию пейзажа. 

Редакция EastEast выражает благодарность Валерии Агафоновой и Алине Шейхо-Аллор за помощь в организации съемок.  

Все тэги
Авторы
Наиля Гольман
Редактор и кинокритик, организатор мероприятий. В прошлом менеджер музыкальных площадок Powerhouse и Pluton, сейчас часть команды Unity Moscow. Также Наиля работает с семейной историей: например, она несколько лет собирала песни, которые на татарском пела ее бабушка.
Ксения Михайлова
Художница и фотограф. Занимается исследованием повседневности в жанре натюрморта. Живет и работает в Москве. Больше работ можно найти на ее сайте.
Настя Индрикова
Фоторедактор и исследовательница. Автор телеграм-канала о музейной антропологии «Мурмолка». Работала фоторедактором проекта Arzamas, российской версии Esquire и проекта EastEast. Стипендиат DAAD (HU Berlin. Institut für Europäische Ethnologie, 2018), грантовой программы для художников и исследователей V-A-C Foundation (2022–2023), резидент Misk Art Institute (2023).